Неточные совпадения
«Это новое чувство не
изменило меня, не осчастливило, не просветило вдруг, как я мечтал, — так же как и чувство к сыну. Никакого сюрприза тоже не было. А
вера — не
вера — я не знаю, что это такое, — но чувство это так же незаметно вошло страданиями и твердо засело в душе.
И язык
изменяет ей на каждом шагу; самый образ проявления самоволия мысли и чувства, — все, что так неожиданно поразило его при первой встрече с ней, весь склад ума, наконец, характер, — все давало ей такой перевес над бабушкой, что из усилия Татьяны Марковны — выручить
Веру из какой-нибудь беды, не вышло бы ровно ничего.
— Без грозы не обойдется, я сильно тревожусь, но, может быть, по своей доброте, простит меня. Позволяю себе вам открыть, что я люблю обеих девиц, как родных дочерей, — прибавил он нежно, — обеих на коленях качал, грамоте вместе с Татьяной Марковной обучал; это — как моя семья. Не
измените мне, — шепнул он, — скажу конфиденциально, что и
Вере Васильевне в одинаковой мере я взял смелость изготовить в свое время, при ее замужестве, равный этому подарок, который, смею думать, она благосклонно примет…
Средство или ключ к ее горю, если и есть — в руках самой
Веры, но она никому не вверяет его, и едва теперь только, когда силы
изменяют, она обронит намек, слово, и опять в испуге отнимет и спрячется. Очевидно — она не в силах одна рассечь своего гордиева узла, а гордость или привычка жить своими силами — хоть погибать, да жить ими — мешает ей высказаться!
Но ужас охватил
Веру от этой снисходительности. Ей казалось, как всегда, когда совесть тревожит, что бабушка уже угадала все и ее исповедь опоздает. Еще минута, одно слово — и она кинулась бы на грудь ей и сказала все! И только силы
изменили ей и удержали, да еще мысль — сделать весь дом свидетелем своей и бабушкиной драмы.
Еще менее это оправдано в марксизме и противоречит марксистской
вере в возможность для человека
изменить мир.
Не
вера, не идея изменилась, но мир и люди
изменили этой
вере и этой идее.
Тема случилась странная: Григорий поутру, забирая в лавке у купца Лукьянова товар, услышал от него об одном русском солдате, что тот, где-то далеко на границе, у азиятов, попав к ним в плен и будучи принуждаем ими под страхом мучительной и немедленной смерти отказаться от христианства и перейти в ислам, не согласился
изменить своей
веры и принял муки, дал содрать с себя кожу и умер, славя и хваля Христа, — о каковом подвиге и было напечатано как раз в полученной в тот день газете.
После пережитого мною внутреннего переворота, связанного с опытом творческого подъема, я никогда не
изменял своей
веры в творческое призвание человека.
— И ты никак, ни для чего и ни для каких благ мира
веры своей этой не
изменишь? — спросил его Вихров.
Анна Петровна. Жила я с тобою пять лет, томилась и болела от мысли, что
изменила своей
вере, но любила тебя и не оставляла ни на одну минуту… Ты был моим кумиром… И что же? Все это время ты обманывал меня самым наглым образом…
Печорин с удивлением взглянул на нее… но увы! он не мог ничем объяснить этот странный припадок грусти! Он так давно разлучен был с нею: и с тех пор он не знал ни одной подробности ее жизни… даже очень вероятно, что чувства
Веры в эту минуту относились вовсе не к нему? — мало ли могло быть у нее обожателей после его отъезда в армию; может быть и ей
изменил который-нибудь из них, — как знать!..
Вера. Разве ты
изменяешь своему мужу?
— И он обманул своего старого отца,
изменив нашей
вере, и скрылся навсегда из аула родной страны! — непримиримо отрезал старик.
Уже при постижении догматов
веры логика
изменяет — так учение о троичности, о боговошющении своими антиномиями разрывает сети разума и потому так неприемлемо для последовательного рационализма, который либо вовсе отвергает их, как абсурд, либо старается ассимилировать их ценою извращения и рационалистического приспособления (отсюда возникают разные ереси как разновидности рационализма).
А обряд не
вера, и церковь его всегда может
изменить.
— Антоний, мне уже пятьдесят один год от рождения и недолго жить на свете: воспитанный в правилах нашей христианской церкви, издавна несогласной с латинскою, могу ли
изменить ей пред концом земного бытия своего? День суда небесного близок: он и явит, чья
вера, ваша ли, наша ли, истинная и святая. Но говори, если хочешь.
— Пустяки! для брата Авраама нет ничего невозможного, — сказал секретарь баронессы, втирая ему осторожно в руку до десятка червонных. — Мы с тобой одного великого племени; обманывать, а не обманутыми быть должны; ты создан не служить этой собаке, которая того и гляди, что издохнет: можно тебе самому скоро быть главою раскола в России и учителем нашей
веры. Мы делали уже дела не маленькие, были награждены; не
изменим теперь друг другу, и нас не забудут.
Только теперь я понимаю это и верю в это, и
вера эта
изменила всю мою оценку хорошего и высокого, дурного и низкого в жизни.
Христос на требование учеников, показавшее ему всё непонимание ими его учения, не приказывает им верить, т. е.
изменить ту оценку благ и зол жизни, которая вытекает из его учения (он знает, что это невозможно), а разъясняет им тот смысл жизни, на котором зиждется
вера, т. е. истинная оценка того, что хорошо и дурно, важно и неважно.
Индивидуализм, атомизация общества, безудержная похоть жизни, неограниченный рост народонаселения и неограниченный рост потребностей, упадок
веры, ослабление духовной жизни — все это привело к созданию индустриально-капиталистической системы, которая
изменила весь характер человеческой жизни, весь стиль ее, оторвав жизнь человеческую от ритма природы.
Первые, большая часть рабочих, нецивилизованных людей, не могут
изменить своего положения, потому что не могут по исповедуемой ими
вере в государственное устройство отказаться от участия в насилии; не имеющие же никакой
веры нецивилизованные рабочие, следуя только различным политическим учениям, не могут освободиться от насилия, потому что насилием же стараются уничтожить насилие.
Понимая это, я верю, что клятва губит благо мое и других людей; и
вера эта
изменяет мою оценку хорошего и дурного, высокого и низкого.
Народ русский утерял
веру,
изменил вечной святыне, а цивилизации не имеет, культуре чужд.
Я верю в это, и
вера эта
изменяет всю мою прежнюю оценку хорошего и высокого, дурного и низкого в жизни.
Вот почему и не могут верующие в благо личной жизни поверить в учение Христа. И все усилия их поверить этому всегда останутся тщетны. Чтобы поверить, — им надо
изменить свой взгляд на жизнь. А пока они не
изменили его, дела их будут всегда совпадать с их
верой, а не с их желаниями и словами.
И
вера эта
изменила мою оценку хорошего и дурного, высокого и низкого.
И
вера эта
изменила всю мою оценку хорошего и дурного, высокого и низкого.